Перевод: Елена Дорошенко
Годы жизни в Иерусалиме научили меня не доверять марту. И цветущему миндалю. Почти всегда в один из таких вот «идеальных» дней – голубое небо с плывущими по нему пушистыми белыми облаками, распускающиеся бутоны миндаля – раздаётся оглушительный грохот, разливается чёрный дым и всё вместе это означает, что произошёл… очередной теракт. Ещё один автобус взорван – и вот уже лепестки вперемешку с хлопьями пепла, кружась, ложатся на землю. Пассажиры автобуса ушли из жизни, тихо любуясь цветением.
Мы сейчас в провинции Духок в иракском Курдистане. От Иерусалима это как будто очень далеко, но расстояние совсем не ощущается: и здесь - серенький мартовский денёк и вовсю цветущий миндаль… Машина взбирается по холодной сырой горе к нашим друзьям, тем, кто живёт в грязи в окружении подозрительно цветущих деревьев.
Только что было очень тепло – и тут вдруг снова вернулись холода, а с ними – и нужда в тёплой одежде. Март – это такой месяц-обманщик. Белые облачка – и теракт. Цветы миндаля – и беженцы, увязшие в грязи. И наша машина с грузом одежды и футбольного снаряжения, которую улыбками и приветствиями встречают 150 семей, живущих на вершине горы – те, кого не щадят ни зимние, ни весенние, ни осенние дожди, те, кто любит нас так же, как любим их мы.
Они знают нашу машину. Они заметили нас и уже собираются около палатки, которую нам выделил староста под пункт распределения. Вести о нашем прибытии распространяются быстро, достигают и деревеньки, которая находится за лагерем беженцев, и вот уже женщины – и мусульманки, и езидки – выстраиваются в очередь за кофточками, юбками, свитерами, шарфами, косметикой… А ещё мы привезли футбольную форму и мячи – и для команды, и для ребят. В тот день мы стали таким вот универмагом на колёсах.
Вы читали «Одд и ледяные великаны» Нила Гэймана? Мне вспоминается вот этот отрывок: «К марту худшее, что есть в зиме, заканчивается. Снег тает, реки оживают, и мир вновь становится самим собой. Но в тот год этого не произошло. Зима всё не хотела отступать, хотя время её давно прошло. Один серый день сменял другой, а мир всё оставался враждебным и холодным». Обитатели Завиты полностью бы с этим согласились. Совершенно точно. Зима здесь зависла на 3 года.
Пока раздавали вещи, я занималась любимым делом: бродила по окрестностям. Увидела палатку, которую не замечала в свои предыдущие путешествия – и дыхание перехватило. Я стояла на насквозь промокшем, грязном коврике, расстеленном перед дверью, и просто смотрела. И не могла насмотреться. Сердце переполняли одновременно горечь и радость. Слёзы навернулись на глаза, когда я душой прикоснулась к прежней жизни тех, кто обитал здесь сейчас. Людей лишили дома – по-настоящему родного, любимого дома в Синджаре. Но даже палатки и грязь по колено на дикой горе не лишили их достоинства. Рай потерян. Но всё же… не до конца.
Оставлю вас с этими размышлениями. Мы пришли сюда как жертвователи, с тем, чтобы дать. Но в итоге одарили именно меня, преподав урок о том, как сохранить достоинство и на обочине жизни. «Над человеком могут издеваться и постоянно его унижать, но отнять у него достоинство невозможно – только если он сам от него не откажется» (Майкл Дж. Фокс).
Здесь, в Завите, на полпути к хмурой горной вершине, царит достоинство, которым никто не собирается жертвовать. Да, людей вытеснили на обочину жизни, в грязь. Но если ваш восхищённый взгляд скользнёт дальше цветов миндаля, то вы увидите царей и цариц, аристократию и знать другого места и времени. Здесь царит достоинство. Всё остальное стихло. И зима начинает отступать.
